Он писал его в 60 лет, когда большинство художников уже отдыхало на покое.
Микеланджело, измученный жизнью, скептицизмом и болезнями, создал не фреску, а вихрь плоти и духа, где святые и грешники кружатся в последнем танце перед лицом вечности.
«Страшный суд» (1536–1541)
в Сикстинской капелле — исповедь гения. Здесь нет привычной иерархии рая и ада, только хаотичное движение тел, вырванных из времени. Христос-судья больше похож на античного Зевса, Дева Мария отворачивается от сцены расправы, а святые словно пытаются убежать за пределы фрески.
Эта работа шокировала современников. Папа Павел III в ужасе упал на колени при первом взгляде на нее, а цензоры позже заставляли «прикрывать» наготу. Но именно в этой дерзости — ее сила. Микеланджело отказался от золотых нимбов и упорядоченных сфер Данте. Его Суд — это чудовищный, прекрасный катаклизм, где каждый жест, каждый мускул кричит о человеческой участи перед лицом непостижимого.